Неформалы и монах, или Евангелие на рок-концерте (часть 1)

There are no translations available.

Отец Сергий – настоятель храма Сошествия Святого Духа на Лазаревском кладбище – с 2000 года проповедует Евангелие среди рокеров, байкеров, панков и других неформалов. Проповедует по-своему, как священник, еще в молодости принявший монашество, и как бывший хиппи, успевший исколесить полстраны автостопом. Но при всей любви к року, главное дело его жизни, о котором знают уже далеко не многие, с децибелами и басами никак не связано.

С чем связано – об этом и многом другом отец Сергий согласился рассказать порталу «Православие и мир» .

Два слова о хиппи

Одним из лозунгов хиппи был такой: «Иисус Христос – первый хиппи». Не Будда, ни Магомет, ни Конфуций, а именно Христос.

Почему?

Движение хиппи было основано на христианских идеалах. Когда оно зарождалось, за основу был взят манифест францисканского монашеского ордена и принципы абсолютного нестяжания дервишей(бродячие аскеты, приверженцы суфизма – мистического течения в исламе — авт.). Те отношения, которые были между нами – это действительно христианские отношения. Совершенно незнакомый человек мог тебя поселить у себя дома, дать тебе ключи, кормить и поить тебя, помогать всячески.

Современные хиппи – такие же?

К сожалению, совсем нет. Видел их фестиваль – Rainbow. Смотришь, а там народ голышом ходит, многие из них исповедуют New Age – совершенно нездоровую и опасную смесь оккультных течений. Поэтому с современными хиппи я не могу найти общий язык: они меня не приемлют, я их не понимаю.

Ни один панк ни разу мне не сказал грубого слова – в любой степени подпития к священническому сану они относятся с уважением. А хиппи начинают издеваться, ерничать, подкалывать – они очень циничны стали. Плюс от них постоянно слышишь мат-перемат, которого у нас и в помине не было. С тем, кто начинал ругаться, мы просто не общались: если ты с нами – выражайся нормальным русским языком или англо-русским сленгом (он был принят у хиппи).

Хотя я встречал несколько современных хиппарей – настоящих носителей этой культуры, очень симпатичных, но они как-то в одиночку сегодня существуют.

Вообще всегда что-то новое узнаешь, общаясь с молодыми из субкультур, потому что это каждый раз загадка.

Любую субкультуру надо изучать несколько лет – «въезжать» в нее, чтобы понять, что они хотят сказать. Почти все, что пишут о неформалах – неправда. Чтоб узнать правду, надо общаться, изучать литературу какую-то там, смотреть, что им приписывают, и идти от противного.

Как были неформалы изгоями в СССР, так и остались?

Да. Сегодня к субкультурам относятся почти так же, как при «совке»: операция «Неформал» проводится, когда идет человек с красным шарфом, а его хватают и бьют. Это нам уже знакомо: меня 17-летнего в свое время избили за то, что у меня на майке была надпись: «Люди, станьте человечней».

Люди боятся того, чего не понимают: не понимаем, значит плохо! В наши времена нас называли «банды хиппи». У Константина Кинчева есть такая песня «Все это рок-н-ролл», там тоже полно эпитетов, которыми награждали в 80-е годы неформалов: «наркоманы, фашисты, шпана». Сейчас примерно то же самое.

Отцы и дети

Вы говорите, что в конфликте поколений вы всегда на стороне молодых. Почему?

По опыту своей жизни. Может быть, я мог бы попасть в Церковь, избежав неформальных движений, в которых помимо плюсов были, конечно, и свои минусы. Но я пришел в храм только в 18 лет – не в старости, конечно, но все равно жалко этого потерянного времени! А почему оно оказалось потеряно? Мы начинали искать истину на стороне, потому что Церковь просто скрывали от нас, а у старшего поколения было полное непонимание наших поисков, планов, идеалов – я просто помню это по себе.

Я когда-то разговаривал с мамой, спрашивал ее:

- Мама, а для чего я живу?

- Зачем тебе надо – глупости всякие спрашивать?

- Мам, для меня это важно.

- Ну вот школу закончишь, в институт поступишь.

- Хорошо, а дальше что?

- Институт закончишь, работу хорошую получишь.

- А дальше что?

- Денег заработаешь, машину купишь, квартиру купишь.

- А дальше?

- Семью создашь?

- А дальше что?

- А что, тебе мало?!

- Мне мало. Это все хорошо, но мне этого мало. Мне надо что-то другое.

- Ну, знаешь…Ты вот в наши годы не жил, когда хлеба не было…

Правда, я хорошо знал, что это такое, когда есть нечего: когда хипповал, ночевать иногда приходилось в подъезде, на улице, на вокзале, голодать.

Сегодня «подростковые вопросы» так же остаются без ответов?

В этом отношении мало что изменилось: молодым людям по-прежнему пытаются навязать свои идеалы, причем, как правило, совсем не духовные: давай учись, институт заканчивай, деньги зарабатывай…. Я не учился и никогда об этом не жалел. Мало того, я считаю, что свою индивидуальность, умение мыслить индивидуально, а не так, как положено, я сохранил именно благодаря тому, что нигде не учился. Я ни в коем случае не против высшего образования, но на нем нельзя зацикливаться. Далеко не всем оно подойдет – у каждого свой путь в жизни.

Не дают молодым людям раскрыться, не понимают их. Отсюда конфликт поколений. Мамочка, ну поговори ты с дочкой по душам! Нет, начинают строить: «Ты не так одета, не так спишь – не на том боку лежишь, не такую прическу носишь». Да какая разница, какую она прическу носит? Есть более высокие, более серьезные вещи.

«Взять от жизни все – это и есть…монашество»

Что вам дало «хипповское» прошлое, кроме того, что стало ступенькой к Церкви?

Это не совсем прошлое: в душе я и сейчас во многом хиппи и останусь им на всю жизнь. Это движение многое дало мне не только как христианину, но и как монаху: был бы я монахом, если не был бы хиппи – большой вопрос!

Во-первых, эта культура научила меня идти своим путем.

То есть?

Нужны большие моральные силы, чтобы плыть против течения. Когда ты монах, не только мир не разделяет твоих взглядов, тебя и многие верующие, миряне, не понимают: а зачем это тебе надо? Создай ты семью нормальную христианскую! А Максим Исповедник говорил, что если весь мир примет ересь, то он все равно останется с истиной. Вот настоящий хиппи!

Как для вас открылось монашество?

Дело в том, что я максималист. Через некоторое время после моего прихода в Церковь я понял, что в мирском, семейном христианстве мне чего-то не хватает. А когда мне открылось монашество, я осознал: вот это то, вот для этого стоит жить, этому стоит себя посвятить! Потому что это вся полнота жизни. Прожить жизнь по максимуму, взять от жизни все – это и есть монашество.

Вы почувствовали какое-то призвание к монашеской жизни?

Я бы не сказал, что ощутил это призвание сразу, вдруг. Постепенно… Когда я воцерковлялся, уважал, конечно, монашество, но считал, что это путь избранных, каких-то уникальных людей. А мне, как всем, предстоит жениться…

А потом я стал замечать интересную вещь в своей жизни: все девушки – хорошие православные девушки, с которыми я знакомился, через какое-то время после знакомства из моей жизни исчезали. Второй встречи не бывало! С последней знакомой мы как-то удивительно не могли пересечься: я подхожу к остановке, а автобус, в котором она сидит, из-под носа у меня уходит. Приезжаю к ней домой, а оказывается, она только-только уехала из города…

Как вы поступили в монастырь? Не от безысходности же!

А я давно хотел в горы, знал, что там отшельники живут. Взял благословение у покойного епископа Сергия и поехал. Приехал, две недели прожил там – все желания мирские пропали. И вернулся я к своему духовнику уже с готовым решением… Он на меня смотрит и говорит: «Ну что? В монахи?». Я очень обрадовался! У меня не было на этот счет никаких сомнений, но я боялся, что батюшка не благословит в монастырь идти – жениться погонит. Я очень рад и благодарен Богу, что он меня избрал идти по этому пути, ехать в Оптину пустынь.

Вообще главное дело моей жизни, я считаю, связано с монашеством. Да, у нас при храме сошествия Святого Духа на Лазаревском кладбище есть русско-сербское движение, и военно-патриотический клуб, но есть и сестричество, во имя святителя Игнатия Ставропольского. Оно организовано в Москве, и за городом у нас 5 гектаров земли. Там служба идет каждый день. Сейчас в сестричестве 30 с лишним сестер, которые готовят себя к монашеству. Это девичье сестричество: обязательное условие, чтоб послушница была девушкой. Бывают исключения, но большинство сестер, как это ни странно в современном мире, сумели сохранить себя в чистоте. Я занимаюсь этим сестричеством с 1990-го года и хотя этот проект менее известен, чем работа с неформалами, он меня больше привлекает. Нет ничего лучше и святее монашества!

«Я слово сказал – и за барабаны»

Во время вашей проповеди то, что вы монах, играет какую-то роль? Все-таки традиционные представления о монашестве совсем другие: пустыня, пост, молитва, затвор, черный клобук, мантия…

Они меня как батюшку воспринимают – монах, не монах, это уже не так важно. Для них важно, что перед ними священник – живое существо, с которым можно поговорить, который их не ругает, не строит, нотаций не читает.

А то, что вы бывший неформал – это важно?

Это важно, да. Я имею право на определенный сленг, на определенное поведение, на определенный жест. Например, я могу сказать, что от имени неформалов века 20-го приветствую неформалов века 21-го. И это не игра.

Есть определенные правила поведения клириков: если ты вышел, как священник, веди себя как священник. Но я не просто священник, я еще и бывший хиппи – и все это в одном лице! Поэтому я могу позволить себе немного отступить от этих канонов: могу, например, сесть и на барабане сыграть.

Неужели приходилось?

Приходилось. Однажды я был на фестивале «Рок-волна». После меня выступала группа «Кин-Дза-Дза», а у них барабанщик не пришел. Они взмолились: «Батюшка, выручай». Ну, я слово сказал – и за барабаны. Пошел потом в народ, там говорят: «Батюшка, это лучше выступление было! Вы еще будете играть?» Человек 15 подошло так!

Если человек никак не был связан раньше с неформалами, он может проповедовать в этой среде или лучше воздержать от такой «авантюры»?

Я думаю, что священник – в любом случае сам по себе неформал, его так воспринимают: у него ведь своя форма одежды, свой образ поведения. Андрей Кураев – прекрасный пример. Никогда он рокером не был, он вообще утверждает, что рок-музыка – это зло. Но идет и в этой среде проповедует, и очень успешно.Думаю, что для проповеди важнее не твое прошлое, а призвание.

Вы такое призвание всегда чувствовали?

Проповедовать людям, которые далеки от Бога, особенно молодым, представителям субкультуры, я всегда очень хотел. И вот Господь привел меня на эту стезю.

Сразу было тяжело: и физически тяжело, и морально, потому что всегда есть недоброжелатели, препятствия какие-то есть. Но после того как скажешь слово, когда что-то получилось – такая радость бывает! Выходишь – перед тобой тысяча человек, и чувствуешь себя, как апостолы чувствовали: вот проповедь настоящая, ведь это не бабушки, которые будут одобрять все, что бы ты не сказал. Это непредвзятая публика. Перед ней искренне надо говорить, правду-матку они воспримут.

Волосатый и на мотоцикле – не значит балбес

Отец Сергий, в интернете довольно активно обсуждают ваши выступления на рок-концертах и в целом сопоставимость агрессивных субкультур и Православия. Например, пишут, что байкерство – одна из самых сочувствующих аудиторий, что вера и мотоцикл – вещи легко совместимые. Как бы вы объяснили этот феномен?

Байкеры – люди очень неглупые. Это стереотип, что если человек с длинными волосами и на мотоцикле, значит, балбес. На самом деле это думающие, зрелые, зачастую солидные люди, их средний возраст – 30-35 лет. К примеру, организатор байкерского фестиваля в Нарве – такой фактурный байкер – владеет самым богатым отелем в этом городе. На деле он очень простой человек, байкерство – его жизнь, его душа.

Так что и размышления о жизни, и вера не чужда ни ему, ни его собратьям. А в Прибалтике эти настроения умножается на двое, потому что там очень силен национализм – идея объединения вокруг России. В Эстонии русские люди оказались никому не нужными, чуть ли не изгоями, и потому выживают, объединяясь: не скорость или модель байка для них главное, а то, что они русские. Поэтому и Православие им очень близко.

А судя по программе фестиваля, первым слово все же взял лютеранский пастор…

Я его выступления не видел, но мне довелось послушать реакцию наших байкеров. Иду, а сзади говорят: «Вот, наш батюшка, православный, а этот вышел, 1,5 часа и по-русски, и по-английски вещал, лапшу на уши вешал…». Конечно, пастор тоже хотел что-то доброе сделать, но не получилось. Аудитория не подходящая.

Как вообще говорить о вере, о любви перед такой непростой, разгоряченной аудиторией, на шумном мероприятии? Это ведь не приходская беседа и не университетская лекция…

Байкеры – нормальные, адекватные люди, они способны слушать. На их фестивалях я никогда не видел ни пьяных вдрызг людей, ни каких-то потасовок, хотя там были и иностранцы – американцы, шведы. Повод для драки придумать можно было бы запросто, но, тем не менее, никто никого не обижал. Если кто-то на кого-то наткнется: «Простите, простите» – и все, дело замято. В Нарве было очень много байкерских семей: скажем, если папа – байкер, мама с детьми обычно «прилагается». В общем, впечатление очень светлое осталось: в Нарве, я считаю, лучший фестиваль байкеров.

Разве не возникает противоречия между текстами и музыкой, отец Сергий?

Никакого. На рок накладывается все, даже тексты молитв. У покойного актера и композитора Павла Смеяна – Царствие ему Небесное, его исповедовал и причащал один из клириков нашего храма – есть рок-опера «Слово и дело», по мотивам повести «Князь Серебряный» Алексея Толстого. Это тяжелый рок, под который читаются паримии – ветхозаветные тексты, содержащие в себе пророчества. Удивительно красиво получается: пророческие слова, о страшном суде в том числе, на славянском языке, под тяжелый рок – это так потрясает!

Все-таки это не молитва, а тексты Священного Писания…

Конечно, молитва есть молитва, а музыка есть музыка, и искусство не стоит мешать с тем, что происходит в храме. Я считаю, что допустимо любые молитвы положить на музыку, но в храме даже орган католический уже излишен, так как привносит не молитвенный, а какой-то искусственный настрой. Я приветствую эксперименты, но есть вещи, несовместимые между собой. Православная Церковь очень свободная – Господь Иисус Христос говорил: «Познайте истину и она сделает вас свободными». Но есть грань, которую переходить нельзя.

«Все средства хороши, чтобы человек за Богом пошел»

Что позволяет вам считать, что проповедь на рок-концерте эту грань не переходит?

Когда дело касается миссионерства, то здесь допустимы самые разные вещи. Потому что все средства хороши, чтобы человек за Богом пошел.

Есть такой рассказ про отшельника, который жил в лесу и никогда не пил вина. В этом же лесу обитала шайка разбойников. Они старца уважали за подвижническую жизнь и не трогали. Но однажды они встретили его в истощенном состоянии: тот уже с ног валился, потому что не пил ничего несколько дней. Кроме вина у разбойников с собой ничего и не было, и чтобы как-то заставить старца выпить вино для поддержания сил, главарь разбойников достает нож и говорит: «Пей! Откажешься – зарежу». Отшельник, провидя окончание всей этой истории, взял и выпил. Разбойник устыдился, пал подвижнику в ноги и сказал: «Отче, прости, я заставил тебя нарушить твои принципы. Отныне я хочу быть твоим учеником». И все эти бандиты вслед за своим главарем пали на колени, говоря: «Веди нас, в Царствие Небесное пойдем за тобой». И таким образом образовался новый монастырь.

Вот настоящая миссия!

Отец Сергий, появление священника-миссионера на концертах и фестивалях можно расценить и как заигрывание с народом, компромисс, на который идет Церковь ради обращения молодежи. Что вы об этом думаете?

Это не компромисс, это миссионерство, а для него, повторюсь, никаких запретов не существует. Митрополит Антоний Сурожский сказал, что если в аду ему поставят кафедру, то он и там будет проповедовать. И на примере святых мы видим, что проповедовать можно абсолютно везде.

Есть такой преподобный Виталий Александрийский, который проповедовал блудницам. Равноапостольный Николай Японский ходил по капищам и там людей просвещал. Почитайте очень интересное житие преподобного Авраамия Затворника: там рассказывается, как монахиня Мария, его племянница, стала распутницей и преподобный пошел ее спасать. Оделся в воинские доспехи, прикинулся блудником, проник в публичный дом, ее «нанял» и привел к покаянию.

Существует распространенное мнение, что приглашать, «завлекать» в храм – это удел западных христиан и сектантов, а в Православную церковь люди должны приходить сами. Ваше мнение?

Чтобы люди пришли в церковь, очнулись, надо что-то сделать. Протестанты, на мой взгляд, излишне активны, они откровенно заманивают в свои церкви. Но я ж на улице ни к кому не пристаю! А в собрании людей речь сказать – это дело вполне православное. Иоанн Шанхайский, и равноапостольный Николай Японский так делали.

Если бы апостолы были пассивны, если бы равноапостольный князь Владимир,Борис и Глеб сидели, сложа руки, что было бы с Православием? Церковь всегда была апостольской, в том числе, как преемница апостолов их миссионерском труде. Россию тоже просвещали, часто ценой собственной жизни: преподобный священномученик Кукша, просветитель вятичей; Трифон Печенгский, обращавший в христианство язычников-лопарей на Кольском полуострове; убитый татарами митрополит Макарий Киевский; святитель Иннокентий, просветитель Аляски – их не было что-ли?

Зачем проповедовать за пределами храма?

Любой ли священник должен проповедовать за пределами храма?

Это его обязанность. На любом иерейском кресте, который священник получает во время рукоположения, написано: «Образ буди верным словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою». Словом, прежде всего. «Горе мне, если я не благовествую», – говорит апостол Павел.

У нас, к сожалению, зачастую действуют по принципу «как бы чего не вышло». В советское время в семинариях так воспитали духовенство, чтобы оно никуда не лезло. Если кто-то проявлял чрезмерную активность, то оказывался в итоге в глухой деревне, где весь приход – 3 бабушки, которым его активные проповеди не нужны.

Сейчас времена другие, людей снова нужно просвещать – за 70 лет гонений Православие подзабылось, обросло выдумками, суевериями.

Так что миссионерство – это моя обязанность, а потом и монашеское послушание, инициатива исходила не от меня. Я решил было сначала, что не монашеское это дело. А владыка Арсений (архиепископ Истринский, викарий Московской епархии – авт.) как-то при встрече сказал: «Ты что-то мало с молодежью работаешь. Уроки игры на гитаре в Воскресной школе – это хорошо, это то, что надо. Но нужно и на рок-концерты ходить проповедовать. Вот иди и проповедуй. В Царицыно скоро собирается народ – давай, вперед, иди». Пошел я в Царицыно, так и началось…

Отец Сергий, а ошибки у вас когда-нибудь случались в проповеди?

Ну, конечно. Одно из первых выступлений было на большом фестивале в Витебске. Я выхожу, передо мной толпа человек под 1000, не больше. Вечер поздний, они все кричат. Я стушевался, начал что-то говорить. А они кричат: «Сыграй, сыграй». Надо было сесть за ударную установку, взять палочки и сыграть, а я тогда испугался. А ведь здесь надо вести себя очень неформально, нестандартно.

Конечно, ошибки были в самом начале. Когда я только-только воцерковился (в церковь ходил, причащался, но тусовки своей еще не оставил), «миссионерство» мое было меньших масштабов: очень хотелось всем рассказать о том, что мне открылось! Так вот эти попытки ни к чему не приводили, даже напротив – обратный эффект был. И я понял: чтобы говорить, надо что-то знать. И лет 10 молчал вообще, хотя желание рассказать никуда не пропало.

Вы готовитесь перед проповедью на концертах?

Подготовиться, конечно, нужно, хотя всегда есть, что сказать – что-то всегда Бог на душу полагает. Не всегда есть Божья воля говорить. Помню, пришел я на один концерт в каком-то ресторанчике – я вообще сам напросился. Ребята-музыканты очень хорошо сыграли и я почувствовал, что не надо тут ничего говорить. Это всегда чувствуется.

Конец первой части. Продолжение следует...

Интересная статья? Поделись ей с другими:

Поставить себе на сайт такой же плагин