Когда видишь что-то отрицательное, не осуждай. Хорошо, я не согласен с поступком другого, но я не знаю, почему он это сделал, какие у него были оправдания, не было ли здесь какого-то недоразумения. Откуда нам знать? (Паисий Святогорец)

• Главная
• Карта сайта
• Контакты
• Вход

Христианство – это жизнь

25 августа 2010 г.
От смысла жизни до подробностей воспитания детей – обо всём этом наш корреспондент побеседовал с протоиереем Валерианом Кречетовым

О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ
– Батюшка, как бы вы ответили на вопрос, каков смысл жизни?
– Вопрос непростой, я думаю, мало кто может толком ответить. Вот вы сами можете ответить на этот вопрос? Для неправославного человека всё ясно и однозначно. Говорят: продолжать род. А если у человека детей нет, для чего он живёт? Чтобы творить… А если у него нет никаких дарований, для чего он живёт? Ну, то да сё, долго можно перебирать. И для обычного человека, я думаю, в конечном счёте смысл этот непонятен… Приведу пример из мусульманских сказаний. Между прочим, это я в одном богословском дореволюционном журнале прочитал. Один шах собрал своих мудрецов и спросил: «Скажите, для чего человек живёт?» «Ну, для того, чтобы...» – замялись те. И конкретного, ясного ответа никто не смог дать. Тогда шах закричал: «Секир-башка всем! Для чего вы называетесь мудрецами, голову морочите людям!» Тогда выходит старый мудрец и говорит: «Повелитель, мне уже более ста лет, уже трудно жить и скоро помирать... Но прежде выслушай уж меня перед смертью. Вот ты, о великий, послал своему другу, эмиру какому-то, письмо. И вот гонец скачет с твоим письмом и мучается вопросом: для чего я рискую жизнью, что я такое важное несу? Не выдержал, разорвал пакет и читает. А в письме ты пишешь о каких-то повседневных своих делах, в которых гонец ничего не понял. Зато теперь ему нельзя с разорванным письмом ни вернуться назад, ни довезти послание. Здесь секир-башка – и там тоже. Вот и ты так, о великий: дал тебе Аллах жизнь, вот и неси, а распечатаешь – всё равно ничего не поймёшь...»
Как-то я сподобился побывать в Ватопедском монастыре на Афоне, когда был ещё жив старец Иосиф, тот, из чьей келии, собственно, и явилась икона «Всецарица». И вот он мне сказал такую вещь: самое главное в жизни – это цель. Всё остальное – в подчинённом ей положении. Тогда в чём же смысл жизни? Для православных – в стяжании Духа Святого. Господь, из небытия в бытие, вселяет нас в этот мир, и мы живём, чтобы выполнить то назначение, которое на нас возложено на путях промысла Божия. Старец Силуан сказал: самое главное в жизни – знать волю Божию о тебе. Тогда ты будешь на правильном пути.

ОБ ИСТИНЕ
О смысле жизни человек много думал, родилась даже особая наука – философия. О ней очень хорошо сказал один архиерей, который был на экзамене в Духовной академии. Ему хотели показать уровень академии (тогда, до революции, он был выше университетского). И вот лучшего студента поставили, он блестяще отвечал. Архиерей остановил его и спросил: «А что это за наука такая – философия?» – «Это наука о смысле человеческой жизни». – «Вы уверены? И сами вы с этим согласны?» Студент стушевался. Владыка сказал: «Философия – это наука о заблуждениях человеческой мысли».
Смысл таков, что любая наука может только подвести к истине, но указать её не может – это компетенция духовная. Кто-то верно заметил, что последнее слово науки – это первое слово истины. Возвестить, показать, открыть может только вера истинная. В обычной жизни мы стремимся к Истине. Господь сказал, что пришёл свидетельствовать Истину. Он свидетельствовал её Собою. И человек, если серьёзно к жизни относится, – стремится к Истине, в том числе в повседневной жизни. Он стремится знать истинные события – не то, что ему говорят, но что есть на самом деле. Ему важно узнать, где на самом деле произведена та или иная вещь – не подделка ли это? Берёт продукт и спрашивает: а это натуральное? Это проявление стремления к истине.
Мы хотим, чтобы отношения между людьми были искренние, стремимся к истинной любви, истинному чувству. Это естественно. Во всём мы ищем истины – настоящего, неподдельного, но вот когда вопрос касается веры, здесь – всё что угодно. Ничего себе! Как один владыка пошутил: мы обижаемся, когда про нас говорят неправду, может, и Бог может на нас обидеться, когда о Нём говорят неправду? Истина о Боге в высшей степени важна. Николай Сербский сказал очень хорошо: «Первые люди не много ещё знали, но всё понимали, потом стали знать больше, но понимать меньше, а последние будут, может быть, много знать, но ничего не понимать». Поэтому Господь говорит: «Блюдите, да никтоже вас прельстит» (Мф. 24, 4).

О СТРАДАНИИ И ЛЮБВИ
– Вспоминаются точно отлитые в металле слова Николая Сербского: «Любовь – это радость, а цена любви – жертва. Любовь – это жизнь, а цена любви – смерть». И ещё: «В Иисусе Христе, Сыне Своём, Бог показал любовь, «которая превосходит всякий разум»... только великая любовь не стыдится явиться ради спасения возлюбленного в уничижении, в служении, в страдании и, наконец, в великой жертвенности».
– Кажется, на эту тему размышлял ещё Иван Ильин, а вообще, есть замечательное слово о страдании отца Иоанна (Крестьянкина). Он говорит о том, что любовь несовершенна, если она не страдала. Даже Сам Бог, являя Собой полноту и совершенство Любви, прошёл путём страданий. Без страдания, говорит отец Иоанн, нет ни истинной любви, ни подлинного счастья. А что касается платы за неё смертью, то здесь нужно вспомнить слова Спасителя о том, что «кто погубит душу ради Меня, тот обрящет её». То есть истинная любовь сильнее смерти. Потому что она никогда не исчезает. Афонский старец монах Климис сказал замечательные слова: «Грядут времена, когда только любовь спасёт нас. Учись растить в себе любовь, всё остальное грех, хуже смерти. Только она – жизнь».
Если мы рассчитываем только на себя, если только человеческими средствами стараемся преодолевать свои препятствия, то мы терпим поражение за поражением. Если мы уверены в помощи Божией, если уповаем на Него, от всей души вверяем Ему свою жизнь, готовы Ему отдать её, отказываясь от своей самости, от надежды самим управить свою жизнь, тогда все препятствия с Божией помощью преодолеваются. Человек смертен, когда-то должен умереть, но если он со Христом, то он выходит победителем.
Можно убить тело, но любовь продолжает жить. Потому что это сущность души. Как об этом очень хорошо говорит святитель Иустин Попович, «любовь не есть свойство Божества, любовь есть сущность Божества». Человек, сотворённый по образу и подобию Божию, должен иметь своей сущностью любовь. Иначе это недочеловек, получеловек. Святитель прекрасно говорит: «Любовь к человеку без любви Божией есть самолюбие; а любовь к Богу без любви к человеку есть самообман».
Суть любви в том, чтобы изливаться на другого человека, приносить ему радость. В противном случае это эгоизм. Поэтому трагедии так называемой любви к человеку, которые доводят до самоубийства, связаны именно с самолюбием, а не с любовью в истинном смысле. Да, бывают, конечно, страдания любви, когда человек любит, а в душе происходит что-то и никто не может сказать, о чём она страдает... это вопрос очень серьёзный. У нас, к несчастью, понятия многих вещей утрачены. Названия только остались. Греки были народом по-своему мудрым, поэтому они очень тонко определяли оттенки того, что у нас теперь называется одним словом – любовь: различали филио, агапэ, эрос… Внешне что-то похожее, но внутреннее содержание, а тем более сущность, – чуть ли не противоположные.

О СЕРДЦЕ И СОВЕСТИ
– Для распознавания любви к Богу или ближнему опору и основание искать нужно в сердце или в совести?
– А совесть-то где?
– В голове.
– Думаю, что нет. Совесть – она свойство души, печать Божества в человеке, она ему является неким первообразом. Это голос Божий в человеческой душе, к которому надо прислушиваться.
– Случается ведь по жизни конфликт сердца и совести. В этом конфликте нужно вставать на какую сторону? Или, быть может, попытаться примирить их?
– К сердцу мы прислушиваемся, но оно часто бывает нечисто. И если так, то его голосу опасно внимать. Вот тут совесть начинает подсказывать: что-то не то... Но человек старается заглушать голос совести. Ведь есть такое понятие – лукавая совесть. Это когда она начинает искать какие-то пути, оправдывать что-то – тут, наверно, человек вступает в некое умствование. Правда в том, что люди говорят не всегда то, что они чувствуют на самом деле.
– Не могут сформулировать?
– Не хотят. Откуда всякие страшные преступления, извращения? Страсть подталкивает человека, и он идёт у неё на поводу и пытается оправдать всё это, не слушая голоса совести. Но это очень сложный вопрос.
– Может быть, не совсем журналистские вопросы я задаю?..
– Ну почему? Это жизненные вопросы. Мой батюшка любил такое изречение: христианство – это не философия, христианство – это жизнь. Это обстоятельства жизни, это то, что происходит с каждым человеком. Со всеми нами. Поэтому, естественно, ответы на эти вопросы хочется знать. Вот здесь как раз вступает в помощь нам духовный мир. Мы должны молиться, просить помощи Божией и вразумления, как поступить. Не всё так просто. Если в нас появляются сомнения, одна часть души говорит «да», а другая – «нет», значит, это уже диалог. Тогда кто второй? Совесть? А может, ещё кто-то? Ведь если мысль приходит, она приходит откуда-то. Не всё то, что есть в нашем сознании, есть плод нашего мышления. Мы часто прислушиваемся к чему-то или с кем-то собеседуем. Почему говорят: «человек сошёл с ума»? (То есть со своего ума – на другой ум, который им начинает уже управлять.)
На самом деле это вопрос очень своевременный. Беда современных людей в том, что они живут на несколько фронтов сразу. Молодёжь, она одновременно и слушает и смотрит, и у неё внимание расстраивается. Это, знаете, момент серьёзный, потому что, когда ты говоришь о чём-то или что-то делаешь и одновременно думаешь, а как это выглядит, – происходит некое раздвоение личности. И человек отвлекается от сущности дела. Соединяет с ней, приучает по-настоящему к сосредоточенности именно молитва, когда никаких мыслей не должно быть, кроме самой молитвы, кроме обращения к Богу.

КРЕПОСТЬ И ТВЁРДОСТЬ
– У меня есть ощущение, что прежде в Церкви было больше мужественного начала. И в этой связи хочу спросить у вас о роли мужчины: в современном обществе мужское из активной жизни выдавливается и замещается женским началом... Общаешься, например, с молодыми людьми, особенно офисными работниками, – и преследует ощущение, что дело имеешь с чем-то очень женственным...
– Есть свойства мужского естества. Больше твёрдости, больше решимости. Вот один очень интересный момент при венчании. Иерей вопрошает жениха: «Имеешь ли, (имярек), произволение благое и непринуждённое и крепкую мысль взять себе жену сию?» А невесту спрашивает: «Имеешь ли... твёрдую мысль?..» Камень, он твёрдый, он может расколоться. Дерево мягкое, оно может согнуться, но не сломается... Мне в жизни пришлось такое испытание претерпеть: когда однажды я ехал к отцу Николаю (Гурьянову) на остров, в дороге сломалась передняя тяга машины. А скорость была далеко за сто километров в час. Соответственно, машина стала неуправляема. По правой стороне трассы шли деревья, а по левой – бетонные столбы. Мы врезались в бетонный столб – он на три части разлетелся. Люди опытные сказали: хорошо, что в столб, а не в дерево! В дерево – погибли бы. Потому что столб сломался – тут твёрдость. А дерево не сломалось бы, там – крепость. Вроде поддаётся, но держится...
Одному человеку, который прошёл несколько горячих точек, сказал старец, что ему нужно мужество. Тот думает: «Я вроде побывал в таких переделках!» А старец отвечает ему: «То, о чём ты думаешь, это не мужество, это – геройство».
Мужество – это видеть свои грехи и оплакивать их. Вот полководец Суворов – сколько он брал городов! А повторял: себя победишь – будешь непобедим. Откуда он это взял? Это в Библии написано. Сказано же: сдерживающий гнев выше берущего приступом город. Видеть себя, свои грехи – вот настоящее мужество.
– С нашими стариками общаешься, которые не знали Бога, с послевоенным поколением, – в них была твёрдость.
– Тут есть один нюанс, про который забывают: это поколение, которое выросло при царе. Их юность, становление прошли в царской России. Или получали воспитание они от родителей и учителей, которые воспитывались и жили при царе. У меня была в школе учительница 1884 года рождения. 40 лет я уже служу здесь, на одном месте, и четыре с половиной года я сослужил со старцем 1890 года рождения и учился у него. В 1975 году только он скончался. А это были кадры XIX века. Мой отец родился в 1900 году, а после Отечественной войны, в 49 лет, пошёл в семинарию – в те годы это было мужественным поступком...
Откуда такая твёрдость была? Да от того самого мужского начала, вы совершенно правильно сказали, которое присутствовало в Церкви. И женщины тех времён несли свой крест – нелегко было, но всё было на своём месте. Иерархия была. Бог сотворил сначала Адама, потом – Еву. Он мог сотворить сразу двоих. Но сделал это по очереди. Поэтому и священство было утверждено только для мужского пола.

СЕМЕЙНЫЙ ПРИНЦИП
– У вас, батюшка, большое семейство, уже 29 внуков. Какие бы вы могли сформулировать принципы семейной жизни?
– Очень просто. Муж и отец – глава семьи. Жена – его ближайшая помощница. Она хранит тепло семейного очага, больше занимается детьми, потому что отец трудится. Но и он обязательно участвует в воспитании. И всё это – в лоне Церкви. Без помощи Церкви невозможно ни семью удержать, ни детей воспитать.
Семейную иерархию сохранить трудно. Мне рассказывали о такой иерархии на Севере где-то. Сидит на крылечке дед лет под сто, перед ним – стоит с покорностью сын, лет 80-ти, держит в руках шапку. А его отец, опершись на клюку, говорит: «Петруша! Я же тебе говорил, а ты не сделал, как я тебя просил...» А тот отвечает: «Батюшка, прости, виноват». Такая вот связь с детьми, такая в этом красота! На таких устоях можно строить и строить.
– В Поморской глубинке не было тогда таких искушений, которые сегодня явились. Всё-таки это был ещё традиционный быт. А в настоящее время насколько реально избежать этих искушений?
– Что такое настоящая семья? Это когда опыт передаётся из поколения в поколение. Потому что вообще всё, что мы знаем, – от старших поколений. Никакой науки не существует без собственной истории передачи знаний из одного поколения в другое. Вот только почему-то на вопросы нравственности этот закон многие не распространяют. У нас даже появилось такое понятие – автономная нравственность. То, что веками было законом, теперь совсем отброшено. Скажу один из примеров, который я часто вспоминаю. Отец мой из старообрядцев, род такой серьёзный: урождённая Марья Арсеньевна Морозова, Арсений Иваныч, Захар Саввич – предки моего отца по материнской линии. И вот какое было тогда воспитание. Отцу говорил его отец, а наш отец говорил нам, братьям: «Не ходи в тот дом, где есть девушка, на которой ты не собираешься жениться». Как представить современным молодым людям такое правило? Это пример той нравственности, которая передавалась из поколения в поколение. Я был среди братьев младшим, и, когда мы вздорили между собой, мама говорила мне: «Не спорь, не смей старшим отвечать!» То есть кто-то должен остановиться первым и этим первым должен быть младший. И я даже рта не открывал. А сейчас?..
Это семейное воспитание прежде всего. Директор 31-й московской школы, где учились пятеро моих детей, Григорий Иванович Суворов, Царство ему Небесное, как-то меня пригласил побеседовать – а было это 36 лет назад – и сказал мне такие печальные слова: «Через мои руки прошли те, кто уже давно бабушки. Так вот, у нас семьи нет и не будет. Мы идём к краху». Это заслуженный человек, кандидат педагогических наук. И Григорий Иванович вспомнил своего учителя, который говорил о построении нового общества: «Я скажу путь к построению такого общества: дайте мне воспитанную мать – и я вам такое общество построю!»
Но Церковь об этом всегда говорила – о роли матери. Сейчас против этого идёт так называемая ювенальная юстиция. Это ещё один удар по семье. Родители не смогут воспитывать своих детей: ребёнку даётся такая свобода, что он пискнул что-то – и родителей в суд. К несчастью, у нас полно семей с безобразным поведением родителей. Но они даже участковым не нужны. А вот благодаря ювенальной юстиции соседи, которые захотят избавиться от многодетной семьи, в которой плачут и пищат малыши, пожалуются, что тех плохо воспитывают – и у родителей детей заберут без долгих разбирательств. К несчастью, всё дело легко развернуть так.
– Как вы с матушкой строили отношения и преодолевали разногласия в семье?
– Что можно посоветовать? Во-первых, никогда не выяснять разногласия при детях. Конечно, враг не спит, но, думаю, дети наши не смогли бы вспомнить, чтобы мы между собой ругались. Во-вторых, конечно, надо всё прощать. Ещё нужно терпеть. Есть такая притча. Один человек говорит: «Зачем терпеть – это всё равно что воду решетом носить!» А ему: «Дождись зимы, тогда сможешь и воду решетом носить».
У нас в семье, слава Богу, разногласий практически не было, мы оба из глубоко верующих семей, моя тёща была духовной дочерью отца Алексея Мечева, а у меня отец – священник, мама – из воцерковлённой многодетной семьи. Поэтому у нас было примерно одинаковое воспитание.
– Значит, самое существенное – однородное воспитание? А темперамент?
– Совершенно верно. Темперамент у меня, может, поживее, матушка более спокойная, она всегда смиренно поддерживает меня...
– То есть иерархия в семье помогала?
– Я не помню, чтобы о ней приходилось напоминать – это было чем-то само собой разумеющимся. Однажды, помню, дети ещё маленькие были, а я куда-то ушёл. Дети – к маме: «Папа где?» – «Ушёл». – «А куда?» – «Не знаю». – «Как же это папа ушёл, а тебе не сказал куда?» Дети – они очень непосредственные.
– И всё-таки, за счёт чего держится настоящая семья?
– Я думаю, за счёт любви прежде всего.

НАШИ ДЕТИ
– Часто происходит так, что дети примерно в 14 лет отходят от веры, от Церкви, от всего того доброго, что хотели привить им родители. Каков ваш рецепт преодоления трудностей этого периода?
– Ребёнок, даже если он ещё маленький таков: ты ему выговариваешь, а он что-то думает себе. И своё делает. Как остановить? Начнёшь ругать – может затаиться и будет ещё хуже. Конечно, взрослые, чтобы дети продолжали ходить в храм, должны молиться. Но насильно этого нельзя добиваться, потому что будет только хуже. Нужно терпение. А ещё, чтоб сохранялась постоянная связь, такая, о которой можно сказать – «внатяг», чтоб не тянуть детей насильно, но и не отпускать. Потому что перетянешь – оборвётся, а слишком отпустишь – покатится, не догонишь.
И ещё нужно просить в деле воспитания помощи других. Семья семье должна помогать. Спаситель говорил: «Не бывает пророк без чести, разве только в своём отечестве и у сродников и в своём доме». То есть домашним труднее всего.
Однажды я был в одной семье, а ребёнок там на всю мощь включал музыку. Я с ним побеседовал, и он прислушался к моим словам. Родители потом к нему: «Ну вот, мы же говорили тебе!» А он им: «Да потерпите, я переболею». И тут дело не в том, что с ним священник поговорил, а в том, что общался я с ним не так, как ему было привычно в родной семье.
В другой раз зашёл ко мне старший научный сотрудник и я попросил его поговорить с детьми (у меня семеро детей – пятеро дочерей и два сына). Он удивился: «Мне, батюшка, говорить с вашими детьми? Я сам ваши проповеди слушаю, а вы просите меня!» «Нет, – говорю ему, – тут я тебя прошу помочь». Ну, стал он с ними говорить: «Читал такое-то произведение?» – «Нет, но кино смотрел». – «Но ведь это же не Достоевский, не Пушкин, а в любом случае режиссёрская интерпретация, неизвестно, кто классиков переписал...» И задумались дети. Так что других слушают. Не случайно же Господь сказал, что это так. Смотрите, как это у нас: что-нибудь наше, отечественное – а-а, рукой машут. А из-за границы привезено – совсем другое дело. Цитируешь кого-то, тебя переспрашивают, кто это сказал. «А-а, – с кислым лицом, – наш?» А какой-нибудь иностранец приедет, неизвестно кто, – все ломятся на него посмотреть. А король-то часто голый.
– То есть слабости природы человеческой в воспитании тоже следует использовать?
– Как ребёнку говорят во время кормления: смотри, птичка! – и раз ему в рот ложку с манной кашей. Рот разинул – получил кашу. Такое сплошь и рядом. А на чём построена реклама? На той же самой слабости человеческой. Все рот разинут и смотрят, а чего смотрят – не знают. У меня, правда, нет телевизора, но окажешься где-нибудь в гостях, смотришь на экран – ничего не понять. Мелькает что-то, исчезает, кто-то дёргается, кто-то язык показывает.
– Это ваша реакция – взрослого человека. А детей это мелькание завораживает. И что происходит порой после того, как они «вырываются» во взрослую жизнь из семей, где нет телевизора, – дорвавшись, они восполняют потерянное.
– Я уже сказал, что главное – молитва, но следует и как-то направлять и загружать в нужном направлении ребёнка. То есть чтобы у него была альтернатива. Я, например, с детства ходил в церковь. И практически в школе на вечера не ходил, потому что в основном они были как раз в праздничные дни. Когда я попал в институт, там вечера отдыха бывали среди недели. Жил в общежитии и иногда ходил на вечера отдыха. Фокстроты танцевали, вальсы. Но всё равно после прикосновений и сальностей возвращался разбитый, усталый. Когда же я приходил из храма, у меня не было никакой усталости, но умиротворённость. Этот контраст я чувствовал. Мог сравнивать.
Как сказал мне один человек: постарайся, чтобы дети тебя любили, тогда всё с ними сможешь сделать. А чтобы они любили, надо самому любить. В этом вся суть. А когда ты любишь, редко бывает, чтобы душа твоих детей не откликнулась бы. Вспоминаю, как мне рассказывали про одного из моих последних детей. Он балуется, ему говорят: «Смотри, папа-то увидит, будет ругаться!» – а он отвечает: «Нет, у нас папа не ругается». Как-то сын поделился со мной открытием, что есть на свете неверующие люди. Он-то думал, что все веруют, а ведь это было советское время. Очень много значит то, что окружает ребёнка.
– Как найти верное соотношение между пребыванием в семье, воспитанием детей и внешним служением? Вы в выступлениях своих говорили, что много служите и отсутствуете дома...
– Но у меня-то особое служение, священническое, не у всех такое. Я говорю, что нужно уделять внимание семье. Вот уже моим детям по 40 с лишним лет, и сегодня они всё-таки больше со мной советуются, чем раньше. Конечно, нужно молиться. На службах всех-всех поминаю и прошу, прошу. «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии». То есть, если Господь не поможет, что ты сделаешь? Как сказал однажды отец Иоанн (Крестьянкин): «Что, хочешь сделать из своего ребёнка то, что из себя не мог сделать?» Это не значит, что не нужно ничего самим делать. Но надо помнить, что не от себя делаешь, а при помощи Божией, и – Господь управит.

ГЛАВНЫЕ СЛОВА
– Многие люди сегодня ищут внешнего укрепления. Вот и вы духовником епархии долгое время были. Что вы скажете про современное старчество?
– Старчество было, есть и будет. Ведь это поиски воли Божией, которую о человеке, может, Господь открывает старцу. Апостол Пётр сказал Господу: «Добро нам зде быти». Вот так и когда находишься рядом со старцем, испытываешь это благодатное состояние и куда-то все вопросы деваются...
– Но как искать волю Божию, когда старца рядом нет?
– Это самое сложное, узнать волю Божию о себе. Тут нужно молиться, во-первых. Священномученик Серафим Звездинский своим духовным чадам в трудных положениях благословлял молиться и просить, чтобы Господь открыл волю Свою. И обстоятельства как-то складывались. А во-вторых, как сказал один покойный архимандрит (это, видимо, он с Афона привёз): когда Небо молчит, не надо ничего предпринимать... Мы невнимательны. Господь часто через какие-то обстоятельства, подтверждения изнутри и извне, нас старается подправить как-то, направить. При этом нужно быть в состоянии принять волю Божию. А если будешь желать только своего, может, Господь даже выполнит твоё, но это не будет то, что нужно. Господь даёт человеку свободу. Конечно, не беспредельную, ограничивает её в чём-то. Потому что человек, как ребёнок, не может своей свободой полностью распоряжаться. В любом случае поэтому положен ему предел. Человек – существо ограниченное, да и жизнь его коротка, возможности невелики. Это то, что держит человека.
– Какие главные болезни сегодняшних православных христиан вы бы назвали?
– Кому-то из архиереев сказали: «Что же это такое у вас в монастырях?!» Он ответил: «Простите, но в монастыри приходят от вас, а где наберёшь ещё?» Как-то раз у меня был прямой эфир с отцом Дмитрием Смирновым. Кстати, он в нашем храме служил раньше, очень ревностный батюшка, сейчас руководит синодальным отделом по связям с Вооружёнными силами. И вот его спрашивают: «Что же у вас в армии такое?» А он: «В армию приходят от вас. Это всё равно что сказать: что же у вас обваливаются дома? Простите, но кирпичи поставляете вы!» Приходя в Церковь, люди приносят болезни всего общества. Что у нас в обществе, например?
– Безволие, например.
– Совершенно верно. Мозги атрофируются, когда «по программе» мыслит человек. Происходит деградация человеческой личности. И чувства меленькие, слабенькие. И силы воли нет. Дёрганье какое-то такое – ни полёта мысли, ни чувств. Это от отсутствия цели. Спрашивают в школах: «Кем ты хочешь быть?» – «Не знаю». Я ещё в школе учился и знал, кем буду. Я думал о священстве. А отец мне сказал, что, если собираешься быть священником, – готовься к тюрьме. Окончив школу, я поступил в лесотехнический институт. Только потом – в семинарию.
– Как бороться с малодушием?
– Во-первых, укрепляться через веру. Апостолы просили: Господи, умножь в нас веру. Потому что всё, что есть в человеке доброго, оно по-настоящему в полноте без помощи Божией быть не может. Но и за нас никто не сделает. Отец Иоанн (Крестьянкин) говорил: никто не совершит наше спасение за нас или вместо нас. А помочь нам в этом призвано страдание. Конечно, сила Божия, прежде всего, но и страдание... Говорят: кто хочет научиться свободе, должен преодолеть страдание. Ну, страдание, может, высоковато. Если научимся преодолевать дискомфорт спокойно, уже будем более свободны.
– Батюшка, если б это были ваши последние слова, что бы вы сказали людям?
– Во-первых, что только в Церкви вся полнота Истины. В церковных добрых традициях. Похвально идти путём предков. Если, конечно, они шли прямым путём. И мы дерзаем именно так говорить о наших предках, потому что так жила Русь в своей массе. Она шла тем путём, которым нужно идти, то есть путём веры, почитания старших и предков. Не нужно увлекаться сиюминутными веяниями. Может быть, и что-то хорошее к нам входило, но прежде многие вещи в нашем народе переплавлялись, приобретали свою самобытную форму. Нужно жить проще. Усложнение жизни занимает время, а жизнь коротка. Пушкин, Державин, Глинка, Чайковский написали великие произведения – в те времена, когда не было такого технического прогресса. То есть нужно как-то по-иному вести жизнь, не увлекаться ветрами скоротечности, быстрой смены всего. Аристотель сказал, что множество знаний ещё не предполагает наличие ума. Увы, часто это про нас – даже не знания у нас, а информация. Недавно скончался артист Вячеслав Тихонов, я был с ним знаком. Как-то освящал ему дачу, потом мы сидели, чай пили, я ему и говорю: «Земная-то слава – это мыльный пузырь». А он отвечает: «Отец Валериан, слава была у Пушкина, у Шаляпина, а у нас – популярность». И нам можно сказать – знания были у Ломоносова, Аристотеля, а у нас – информация. Потому что знания – это то, что пропущено через опыт, что уже вошло в твой навык. К основательным знаниям, основательным чувствам, основательным делам – вот к этому нужно возвращаться. Это ещё продлит жизнь. А увлечения всякими генетическими изменениями, виртуальными реальностями – это уводит и от настоящей реальности в земном смысле, не говорю уж о духовной. В детстве я, конечно, не понимал сказку, в которой говорилось: «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Потом я понял: это, наверное, прогресс или наука. Нужно возвращаться к духовной реальности – тогда мы ещё поживём. На самом деле перспектива только в этом. Прогрессу – от паровых машин до компьютерных технологий – ну, сто лет. Но в это время как раз и возникли основные экологические проблемы, которые, как мы видим сейчас, перекраивают климат планеты. Надо поспокойнее жить, придерживать стремление к излишествам...

О БУДУЩНОСТИ РОССИИ
– Часто говорится, что главное для восстановления исторической России – возрождение монархии. Как вы к этому относитесь?

Наши банеры

Приглашаем к сотрудничеству