|
Усадьба Озолкалны Архирейская дача
Рассматривая старинные карты Риги нельзя не заметить, что в пригороде расположено множество усадебок. Они хаотично раскинулись в самых живописных уголках рижских предместий: на берегах рек и озёр, в живописных рощах и вдоль оживлённых дорог. Одним из таких мест стал Шмерлис – местность в районе теперешнего торгового центра «Альфа». Здесь, на живописном берегу Киш-озера находились две поистине примечательные пригородные усадьбы – Зоргенфрай и Эйхенберг. Первая знаменита тем, что здесь в 1820 году родился замечательный русский живописец Георг Вильгельм Тимм, а вторая, Эйхенберг (в латышском варианте Озолкалнс), неразрывно связана с историей русской Православной церкви Латвии.
Впервые это место вошло в историю как владения рижской семьи Крёгер. Здесь находилась усадьба и обширное хозяйство. По одной из легенд, эти места посещал сам Пётр Первый во время своего визита в Ригу. Как и многие другие усадьбы, владение Крёгеров часто переходило из рук в руки, уменьшалось в размерах и переименовывалось. Так, например, на карте 1816 года владельцами земли вдоль берега Кишозера значились семейство Тимм, их усадьба называлась Зоргенфрай, и Штоппельберг, чьё владение прозвали Эйхенберг.
В 1836 году Рига стала центром новообразованного Рижского викариата Псковской епархии Русской Православной церкви. Впоследствии, в 1850 году, викариат преобразовали в Рижскую епархию. В город приехал первый Рижский епископ, и в среде русских купцов Риги появилась идея подарить епископской кафедре дом, в котором владыка смог бы проводить часы досуга и наслаждаться красотами Риги. В 1842 году рижский купец Иван Комаров выкупил усадьбу Эйхенберг у её тогдашнего владельца Миллера и преподнёс её в дар епископу Иринарху (Попову).
В усадьбе возвели небольшую домовую церковь. Для её строительства были использованы материалы старой Троицкой церкви. Когда-то она находилась в Императорском полевом госпитале, построенном в 1754 году в районе современной улицы Упес в Саркандаугаве. Церковь состояла из двух соединённых воедино зданий. В первом находился притвор, во втором сама церковь с иконостасом и алтарём. Отличительной чертой Троицкого храма был необычный крест с полумесяцем у основания. Его необычная форма напоминала о победе русского войска над Золотой ордой. Такого креста не было ни в одной другой рижской церкви. С 1830-х годов деревянные строения госпиталя постепенно заменяли на каменные. Пришёл черёд и старой Троицкой церкви.
Церковь в Эйхенберге, построенная в 1848 году, по сравнению со старой Троицкой церковью, была, несомненно, скромнее. Храм спроектировали по образу православных церквей эпохи классицизма. Прямоугольное в плане деревянное здание с куполом над алтарём и невысокой башней-звонницей. Башенка опиралась на небольшой портик с изящными тосканскими колоннами, пристроенный к основному зданию. Храм был выкрашен в серый цвет, а колонны в белый. Епископ Филарет (Гумилёвский) освятил храм в честь Иоанна Крестителя. Такое имя выбрали в память о дарителе дачи, купце Иване Комарове.
Пригородная дача Эйхенберг была постоянной резиденцией рижских архиепископов даже тогда, когда у них появился свой дом в стенах рижской крепости. Ещё со времён епископа Филарета (Гумилёвского) главы православной церкви проводили здесь летние месяцы. При усадьбе был разбит обширный парк, устроено садоводство и молочное хозяйство. В середине 1860-х годов в имении гостил митрополит Платон Черниговский. Он посадил здесь несколько каштанов. В 1874 году в усадьбе умер архиепископ Вениамин (Карелин). О том, какой была жизнь вокруг усадьбы Эйхенберг в конце XIX – начале XX века, вспоминает неизвестный автор заметки в журнале «Ticība un dzīve»:
«До войны это было одно из самых любимых мест отдыха горожан. Особенно много отдыхающих здесь было в Янов день, когда церковь архиерейской дачи праздновала престольный праздник. Среди приезжих преобладали русские, они приезжали целыми семьями с продуктами и самоварами. Русские организации прибывали с флагами, оркестрами и хорами, и устраивали на зелёном лугу перед дачей настоящие народные гулянья. Отмечу, что до войны, напротив дачи, на берегу Киш-озера, была пристань для пароходов».
Первая мировая война не прошла мимо усадьбы. Здесь квартировались немецкие солдаты. Зданий они не ломали, но вот окрестный парк изрядно проредили, вырубив деревья на дрова. С тех тяжёлых времён у церкви остались две могилы с деревянными крестами. Здесь похоронили павших солдат. Кроме того, у церкви было ещё одно захоронение, где покоится архимандрит Иона, живший в усадьбе и упокоившийся здесь же. Над его могилой был установлен тяжёлый железный крест.
После ужасов Первой мировой войны жизнь потихоньку возвращалась в старое русло. Латвия стала независимой, а Риге получила титул столицы. С 1921 года Рижским архиепископом стал Иоанн (Поммер). На его плечи легла нелёгкая задача: возрождение Русской православной церкви в Латвии. Путь этот был труден и полон опасностей. Редкие часы досуга архиепископ старался проводить на даче Эйхенберг, получившей теперь латышское имя Озолкалнс. В 1926 году в гостях у Иоанна побывал корреспондент газеты «Слово» Иван Лукаш. Вот, что он пишет об архиерейской усадьбе середины 20-х годов:
«За сырыми каштанами, на мокрой поляне стоит старинный крашеный в серое, с белыми окончинами, флигелёк. Высокая дверь увита дубовыми, уже посохшими листьями. Над Киш-озером стоит ветхий флигелёк. Сквозь ельник да березняк видна озёрная даль, как сырое туманное небо, а у самых крылец, что над озером, высится могучий великан-дуб.
Я никогда не видал таких гигантов. Тяжёлая, кряжистая громада ствола разбросала ветви высоко в небе величественными руками, а те держут тёмный, тихо шумящий шатёр дубовых листьев. У этой кряжистой колонны, которую не обхватить и четверым, – притулилась бедная скамейка, где в тишине отдыхает, вероятно, владыка, один над озерною далью...
Я никогда не видал таких гигантов. Тяжёлая, кряжистая громада ствола разбросала ветви высоко в небе величественными руками, а те держут тёмный, тихо шумящий шатёр дубовых листьев. У этой кряжистой колонны, которую не обхватить и четверым, – притулилась бедная скамейка, где в тишине отдыхает, вероятно, владыка, один над озерною далью...
Владыка Иоанн у дуба возле усадьбы Озолкалнс
Владыка садится, приглашает меня, мой товарищ снимает нас.
– Так будет нагляднее, какой тут великан-дуб, – говорит владыка. – Надо вам сказать, что Пётр Великий, по преданиям, любил сажать дубы. И точно, куда бы он ни наезжал – в Таганрог ли, в Ригу, в Киев – стоят и доныне его дубы. И этот тоже, по церковным преданиям, посажен Петром. Насадил он их тут всего три – этот и там, что пониже над озером – не такой уж великан. У того дупло гнило, засыхало, но я его кирпичным пластырем заложил, скрепил железами, и смотрите, снова свежий и снова шумит... Третий же петровский дуб во время войны на дрова взорвали солдаты, что тут стояли...(от этих трёх петровских дубов усадьба и получила своё название «Эйхенберг» – по-немецки «дубовая гора». прим. авт.).
– Так будет нагляднее, какой тут великан-дуб, – говорит владыка. – Надо вам сказать, что Пётр Великий, по преданиям, любил сажать дубы. И точно, куда бы он ни наезжал – в Таганрог ли, в Ригу, в Киев – стоят и доныне его дубы. И этот тоже, по церковным преданиям, посажен Петром. Насадил он их тут всего три – этот и там, что пониже над озером – не такой уж великан. У того дупло гнило, засыхало, но я его кирпичным пластырем заложил, скрепил железами, и смотрите, снова свежий и снова шумит... Третий же петровский дуб во время войны на дрова взорвали солдаты, что тут стояли...(от этих трёх петровских дубов усадьба и получила своё название «Эйхенберг» – по-немецки «дубовая гора». прим. авт.).
Унялся дождь. Воздух тихий, сырой, маячит серая озёрная даль. Точно брожу я в глухой, заштатной обители, у забытых могил, у бедного храма, под дубами и каштанами, в чистой тишине и чистом одиночестве, – в дыхании обительском. Но живёт в этом монастыре один только инок – архиепископ всея Латвии владыка Иоанн. Когда я оставил свою мокрую кепку и палку в обелёной, совершенно пустой прихожей, когда я вступил в приёмную келью владыки, ещё тише и ещё властнее охватило меня это монастырское дыхание. В приёмной келье голые белые стены, две неокрашенные скамьи, да дощатый стол, где пузырёк с чернилами и перо. В углу выцвелый аналой и образ Иоанна Крестителя петровских времён. В воздухе лёгкий запах сена...».
Архиепископ Иоанн возле ульев в парке усадьбы Озолкалнс
Немного позднее, в начале 1930-х годов, в усадьбе кроме архиепископа жили ещё три монахини из Троице-Сергиевского монастыря. Они следили за порядком в усадьбе и помогали владыке. Для них неподалёку был построен небольшой одноэтажный домик. В главном здании усадьбы было два этажа, архиепископ Иоанн жил здесь один. На первом этаже дома располагались шесть больших комнат: спальня, кабинет, приёмная, просторный зал, в котором ещё сохранялись фрагменты старинной росписи. На втором этаже было четыре помещения поменьше, среди них ещё один кабинет и столярная мастерская владыки со всеми необходимыми инструментами. Архиепископ Иоанн очень любил здесь работать и охотно столярничал. Он увлекался разведением пчёл и улья сделал сам, кроме того, он неустанно трудился над восстановлением ветхой церкви Иоанна Крестителя. Он постепенно менял крышу, сделал новые кресты для куполов. Прихожанам он часто рассказывал, что намерен, со временем, восстановить всё необходимое убранство церкви и открыть её для богослужений.
Увы, всему этому не суждено было сбыться. В октябре 1934 года владыке нездоровилось, он болел малярией. В ночь с 11 на 12 октября, около двух часов, Э. Шварц, арендатор одной из окрестных дач заметил, что горит крыша архиерейской усадьбы и вызвал из Риги пожарных. Когда они приехали, то пламя уже грозило уничтожить всё здание, пока же огонь затронул только верхнюю часть дачи, над спальней владыки. В доме горел электрический свет, но никого не было видно. Пожарные, в присутствии полицейского пристава, взломали главные двери дома и, надев защитные маски, вошли внутрь. Они осмотрели все помещения первого этажа, но никого не нашли. Вокруг горящего здания толпились окрестные жители. Разбудили двух монахинь, живших во флигеле, но они всё это время спали и ничего не слышали. Увидев полицейских, пожарных и полыхающую дачу они так растерялись, что ничего не могли рассказать. Через полчаса пожар был локализован, а ещё позже полностью погашен.
Все комнаты в здании были в полном беспорядке, постель владыки перевёрнута, мебель поломана, повсюду были разбросаны бумаги, в золе в печке ещё тлели остатки сожжённых документов. Когда пламя потушили, пожарные двинулись вверх по лестнице. Дверь в мастерскую была заперта, когда её вскрыли, глазам пожарных предстала ужасная картина. На столярном столе лежала дверь, к которой было привязано тело владыки Иоанна. Оно так обгорело, что впоследствии только по золотым зубам удалось установить, личность погибшего. Стало ясно, что это не несчастный случай, а хладнокровное убийство.
Владыке и раньше угрожали, ещё в начале 1930-х на дачу вломилась шайка хулиганов, они разбили окно и пытались открыть дверь, но проснувшийся архиепископ сумел их отпугнуть. Иоанну не раз приходили письма с угрозами, он пережил несколько нападений возле Кафедрального собора. И всё равно отказывался от охраны и продолжал ездить на дачу совсем один, а ведь находилась она на отшибе – и от трамвайной остановки на улице Ропажу до Озолкалнса владыка шёл один по безлюдным местам. Теперь недоброжелатели своего добились – архиепископ Рижский и всея Латвии Иоанн (Поммер) был мёртв.
О том, почему это случилось, современники мученической смерти владыки выдвинули три версии. Согласно первой, популярной в советское время, он был убит сторонниками латвийского лидера Карлиса Ульманиса за то, что выступал за сохранение канонических связей с Московской Патриархией, ведь после гибели владыки Иоанна Латвийская церковь перешла под омофор Константинопольского Патриархата. Однако объективные доказательства этой версии отсутствуют — в латвийской политике владыка Иоанн был скорее союзником правительства в борьбе против левых сил.
Архиепископ Иоанн (Поммер)
Вторая версия связана с конфликтами внутри Латвийской церкви, в том числе с разногласиями между владыкой Иоанном и молодежной организацией «Русское православное студенческое единение», являвшейся латвийским филиалом Русского студенческого христианского движения (РСХД), действовавшего в среде русской эмиграции. В ходе расследования убийства архиепископа некоторые члены этой организации были ненадолго арестованы, а деятельность самого движения на территории Латвии прекращена по обвинению в русском шовинизме. Однако никакого подтверждения причастности членов РСХД к убийству архиепископа обнаружено не было.
Наиболее распространённая ныне версия связывает убийство архиепископа Иоанна с деятельностью агентов советских спецслужб. Сторонники этой версии обращают внимание на тайные связи главы Латвийской церкви с православными верующими в СССР, от которых он получал сведения о гонениях на религию. Это не могло не вызывать недовольство советского руководства, так как владыка был депутатом Сейма Латвии. Кроме того, архиепископ Иоанн был последовательным антикоммунистом и критиком просоветских сил в своей стране. Существует предположение, что вечером 11 октября на даче владыку навестил приехавший в Ригу советский певец Леонид Собинов; сам Собинов спустя день скоропостижно скончался в номере гостиницы «Санкт-Петербург» в Риге, причём советское полпредство запретило делать вскрытие умершего, а причиной смерти объявили разрыв сердца. Тело покойного быстро перевезли из гостиницы в здание полпредства, а затем траурным поездом отправили в Москву.
Леонид Собинов
Все версии разные, но ни одну не подтверждают достоверные факты. Скорее всего, хладнокровное убийство архиепископа Иоанна, его заказчики, исполнители и мотивы так и останутся тайной. Возможна и ещё одна версия, просматривая подшивку газет за 1934 и последующие годы нельзя не обратить внимание на сообщения о пожарах в районе Киш-озера. Горели и дачи, застрахованные на многие тысячи, и простые дровяные сараи. Преступники во всех случаях оставались не пойманными. Возможно ли, что и дача в Озолкалнсе стала жертвой этой банды неизвестных поджигателей, а владыка Иоанн был убит как ненужный свидетель преступления?! На то, что и такая возможность была, указывает дальнейшая судьба усадьбы Озолкалнс.
На следующий день после убийства на архиерейскую дачу приехал протоирей Янсон и вместе с семинаристами отслужил молебен под открытым небом, они вынесли икону Иоанна Крестителя из церкви и укрепили её на стволе дерева. Несмотря на раннее утро, на богослужение пришли многие окрестные жители. Об атмосфере в усадьбе рассказывает издание «Ticība un dzīve»:
«Поначалу никаких разрушений в здании не было видно: главное здание казалось целым. Только наполненный запахом гари, обгоревшими балками и кучами обломков сад свидетельствовал о том, что здесь разыгралась трагедия. Окна дачи, так же как и входная дверь и вестибюль, были целы. Повсюду возле дачи лежали остатки различных надстроек и пристроек.
Внутри в здании было мрачно и неприятно. В зале стоял простой стол с парой стульев, а у одной стены висело несколько икон. В зале сидели представители духовенства и ждали выноса тела владыки для положения во гроб. Из зала вёла достаточно широкая дверь в сторону Киш-озера, туда, где стоял большой столетний дуб».
Казалось бы такая жуткая трагедия как хладнокровное убийство навсегда должна была поставить точку на существовании архиерейской дачи, но этого, пока, не случилось. Уже в 1935 году синодальным архитектором Владимиром Шервинским был разработан план восстановления дачи в Озолкалнсе. Вот, как описывает это событие газета «Сегодня вечером»:
«Вид дачи после перестройки значительно улучшится, внутренне пространство будет сильно изменено. Дача станет удобнее, уютнее, расположение комнат будет гораздо целесообразнее. Вместо маленькой комнаты у парадных дверей дачи будет удобный солнечный кабинет с дверью в приёмную для публики. Под приёмную и гостиную перестроена памятная всем, кто посещал покойного архиепископа, огромная, неуютная зала. Прежний кабинет и спальня превращены теперь в одну просторную спальню, откуда ведёт дверь в ванную.
Далее устраивается большая светлая столовая, выходящая к Киш-озеру, а также и помещение для келейника, находящееся справа от входных дверей. Все лишние двери дачи (в сад и в сторону Киш-озера) упразднены.
Дача будет переоборудована в летнюю резиденцию владыки. Её переустройство будет стоить 6000 латов. Работы планируется завершить будущей весной
Старый дом укоротили на треть. Во время реконструкции были найдены свидетельства того, что когда-то в здании был роскошный интерьер. К сожалению, работы по переустройству дачи потребовали большего времени, чем планировалось и завершить их в полном объеме так и не удалось. Тем не менее усадьба как место мученической смерти владыки православной церкви была местом паломничества верующих со всей Латвии.
Постепенно восстанавливалась и церковь Иоанна Крестителя. Поначалу там проходили только богослужения в память о владыке Иоанне, но со временем вокруг храма образовался небольшой приход. 9 мая 1937 года, с благословения митрополита Августина, при озолкалнской церкви Св. Иоанна Крестителя был основан новый приход. В него вошли православные жители Шмерли, Чиекуркалнса и Юглы, не имевшие другой православной церкви поблизости. Члены нового прихода выбрали старосту, приходской совет, избрали дамский комитет. Во главе прихода встал отец Андрей Виеглайс.
Икона Св. Иоанн Креститель кисти Е. Климова
В 1938 году новому приходу был преподнесен особенный дар. Брат покойного митрополита А. Поммер пожертвовал приходу оригинал иконы Иоанна Крестителя кисти Евгения Климова. Эта икона послужила образцом для мозаики, которую разместили над входом в часовню-памятник архиепископу Иоанну на Покровском кладбище. Образ Иоанна Крестителя стал отныне главной реликвией нового прихода. Богослужения в небольшом деревянном храме проходили регулярно. В том же 1938 году был окончен ремонт стен здания. Издание «Ticība un dzīve» так характеризует перемены в облике церкви:
«Здание церкви совершенно невозможно узнать, особенно тому, кто помнит его до ремонта. Если смотреть снаружи, то невозможно себе представить, что храм деревянный, всё восстановлено и оштукатурено цементной смесью. Обновлены и ступени у входа. Крыша покрыта оцинкованной жестью, а сделанные архиепископом Иоанном кресты и купола гальванизированной медью. Приход также заботится о постройке дома для священника в самом Озолкалнсе. Летом на место мученической смерти владыки Иоанна стекается множество паломников и постоянное присутствие священника весьма желательно».
«Здание церкви совершенно невозможно узнать, особенно тому, кто помнит его до ремонта. Если смотреть снаружи, то невозможно себе представить, что храм деревянный, всё восстановлено и оштукатурено цементной смесью. Обновлены и ступени у входа. Крыша покрыта оцинкованной жестью, а сделанные архиепископом Иоанном кресты и купола гальванизированной медью. Приход также заботится о постройке дома для священника в самом Озолкалнсе. Летом на место мученической смерти владыки Иоанна стекается множество паломников и постоянное присутствие священника весьма желательно».
23 октября 1938 года приход торжественно отметил 90-летие здания церкви. Проходили церковные праздники, богослужения, крестные ходы и на каждой службе в храме поминалось имя владыки Иоанна. Жена отца Андрея организовала небольшой хор и теперь богослужения сопровождались хоровым пением. Понемногу на небольшие пожертвования приход приводил здание храма в порядок. Появилась идея к середине 1939 года обнести здание церкви бетонным забором и устроить красивые ворота. 23 августа 1939 года церкви Иоанна Крестителя были пожертвованы хоругви.
Спустя всего три дня случилась первая трагедия. 26 августа дотла сгорела ещё не до конца достроенная архиерейская дача. Потушить пожар сразу не получилось, т.к. воду пришлось брать из Киш-озера, а для этого нужно было задействовать длинные шланги и насосы. Выяснить причину пожара так же не удалось, когда пожарные наряды прибыли на место, крыша здания уже рухнула. Возможно кто-то из строителей, на даче всё ещё продолжались строительные работы, по неосторожности бросил не затушенную сигарету или обронил не до конца сгоревшую спичку.
Пожар пощадил находившуюся в 20 метрах от дачи церковь. Прибывшие на место пожара прихожане быстро вынесли всю церковную утварь, но пожарным удалось предотвратить распространение пламени. К тому же церковь от усадьбы отделял ряд деревьев. Дача сгорела практически полностью, остались лишь входная дверь и часть комнаты, где архиепископ Иоанн принимал посетителей. Старый флигель монахинь не пострадал, ветер гнал пламя в противоположную сторону. А вот окрестным деревьям пришлось нелегко – они сильно обгорели и их пришлось вырубить. Дача была застрахована на 13 тысяч латов, однако общий урон от пожара был намного больше. В тот же день прихожане привели в порядок церковь и отец Андрей заново освятил храм. Звучали благодарственные молитвы о сохранении храма.
Пожар пощадил находившуюся в 20 метрах от дачи церковь. Прибывшие на место пожара прихожане быстро вынесли всю церковную утварь, но пожарным удалось предотвратить распространение пламени. К тому же церковь от усадьбы отделял ряд деревьев. Дача сгорела практически полностью, остались лишь входная дверь и часть комнаты, где архиепископ Иоанн принимал посетителей. Старый флигель монахинь не пострадал, ветер гнал пламя в противоположную сторону. А вот окрестным деревьям пришлось нелегко – они сильно обгорели и их пришлось вырубить. Дача была застрахована на 13 тысяч латов, однако общий урон от пожара был намного больше. В тот же день прихожане привели в порядок церковь и отец Андрей заново освятил храм. Звучали благодарственные молитвы о сохранении храма.
12 ноября 1939 года случился новый пожар. На этот раз загорелась церковь Св. Иоанна Крестителя. Храм был на ремонте. Строители окончили работу и ушли, заперев храм. Вечером округу облетела весть, что храм загорелся. Когда пожарные прибыли на место, оказалось, что церковь горит изнутри. Не успели пожарные приготовить насосы, как внутри здания раздались четыре сильных взрыва, вверх взметнулся столб дыма и искр. Три долгих часа пожарные боролись с пламенем, и вот свет прожекторов высветил удручающую картину: полуобгоревшие чёрные стены, выбитые окна и полностью выгоревшее помещение церкви. Огонь уничтожил всё: иконы, алтарь и другую утварь, только колокола на звоннице остались целы.
Прибывшая на место пожара комиссия Синода православной церкви, а также митрополит Августин, лично побывавший на месте пожара, констатировали, что восстановить здание не представляется возможными его следует снести. Так же было сообщено, что планируется строительство новой, каменной дачи в Озолкалнсе вместе с новым храмом. Приход церкви Иоанна Крестителя стал готовиться к существованию во временной церкви. В ночь с 6 на 7 июня 1940 года случился ещё один пожар. Во время последнего несчастья осталась стоять церковная звонница. Теперь объектом неизвестного поджигателя стала именно эта часть церкви.
Прибывшая на место пожара комиссия Синода православной церкви, а также митрополит Августин, лично побывавший на месте пожара, констатировали, что восстановить здание не представляется возможными его следует снести. Так же было сообщено, что планируется строительство новой, каменной дачи в Озолкалнсе вместе с новым храмом. Приход церкви Иоанна Крестителя стал готовиться к существованию во временной церкви. В ночь с 6 на 7 июня 1940 года случился ещё один пожар. Во время последнего несчастья осталась стоять церковная звонница. Теперь объектом неизвестного поджигателя стала именно эта часть церкви.
Пожар во втором часу ночи заметил случайно проходивший мимо солдат и поднял тревогу. Прибывшие на место пожарные тушили церковь до четырёх часов ночи. Сгорела вся передняя часть храма, а колокольня обвалилась. Отсюда уже были вывезены колокола и поэтому они не пострадали. Это было последним событием в истории архиерейской дачи в Озолкалнсе. Унылые развалины среди вековых деревьев разобрали. Последним архиепископом, пусть и недолго, но жившим в Озолкалнсе был владыка Иоанн (Герклавс). Здесь, в старом домике монахинь, он прятал почитаемую икону Тихвинской Богоматери, которую, рискуя жизнью, вывез из Псковского монастыря, спасая сначала от немцев, а потом и от Красной армии. Этот образ был вывезен за границу и лишь недавно вернулся в Россию.
Владыка Иоанн (Герклавс) и домик монахинь в наши дни
Неизвестным поджигателям, кем бы они ни были, агентами Ульманиса, СССР, молодёжной религиозной организации или просто шайкой преступников, не удалось стереть с лица земли память об архиепископе Иоанне (Поммере). 17 июля 2001 года он был причислен к лику святых священноомучеников. Его мощи были торжественно перенесены в Рижский Кафедральный Христорождественский собор, там же был устроен уголок памяти архиепископа, где можно увидеть обгоревший столярный станок, на котором мученически погиб владыка. Но этим злоумышленникам удалось стереть с лица земли всё, что напоминало об архиерейской даче в Озолкалнсе.
Деревянный крест и план усадьбы Озолкалнс в наши дни
До наших дней сохранился лишь небольшой домик монахинь, да несколько старых деревьев в парке. Исчезли следы церкви, уже не видно старых солдатских захоронений. У молодого дуба, на том месте, где когда-то стоял старинный дом голландского стиля и был убит священномученик Иоанн теперь стоит большой белый деревянный крест. Сюда редко приходят паломники, здесь всюду следы разрухи и запустения, уже никого не трогающие в наше прагматичное время. Но разве это всё, чего достойно место сыгравшее столь значимую роль в истории Православной церкви в Латвии?!
Автор: Kirils Soklakovs
Последние обновления сайта
- РИЖСКИЕ ПАСХАЛЬНЫЕ ГУЛЯНЬЯ «ПАСХА КРАСНАЯ»
- Послание Предстоятелей Православных Церквей (6 – 9 марта 2014 года, Фанар)
- Представители Латвийского сообщества православных авторов-исполнителей приняли участие в Фестивале православной песни в Санкт-Петербурге
- Как проявить свое православие в действии?
- Волонтеры Центра "SIROTA.LV" в Тискадском Детском Доме
Пожертвования ONLINE |
 |
Cегодня |
Наши банеры
Приглашаем к сотрудничеству